Она понимала: у него случилось что-то важное. Серьезное. Иначе бы он не ушел. Или ушел? И вернется ли? Вика сжалась в комок, обняла колени и уткнулась носом в воротник рубашки. Бурые пятна крови, которая когда-то текла в его теле… Теперь эти капельки принадлежали ей. Если он больше не вернется, то у него останутся ее отметины. Царапины на спине. Хотя бы несколько дней, но он будет помнить о ней. И покусившиеся на него девушки будут знать, что он пришел к ним от другой женщины. От той, которую он ласкал настолько горячо и безудержно, что она истерзала его спину в кровь.

Вика вдруг подумала о его татуировках. И о его фантазиях. Десять лет прошло, а он помнил… А что если, она не просто его блажь? Что, если она для него что-то более серьезное, чем блажь? Что-то более важное, чем прихоть? Что если позволить себе упасть в Пашу, как в омут. С головой. Утонуть в нем. Но если от чувств к Роме ей удалось излечиться относительно легко, то с Павлом не получится. Он наиграется с ней, потешит свое эго и самолюбие. А потом найдет молодую и красивую. И ей, Вике, не останется ничего иного, как медленно засыхать. Он в тысячу раз хуже Ромы. В миллиард. Он сумасшедший. Безумный. Совершенно без тормозов. Он – опасность и соблазн. Но самое ужасное то, что сопротивляться ему невозможно. Вика чувствовала: для нее он идеальный. Тот самый «мужчина мечты». И если она позволит себе поддаться чувствам, то больше никогда не выберется из этого омута. Павел уже пустил корни в ней, как огромное дерево, способное разрушить даже скалу. Ей нужно вырвать его как можно скорее. Изрубить, иссечь, чтобы не прорастал в ней одержимым чувством. Но Вика понимала, что опоздала. Опоздала на целую вечность. Так есть ли смысле сопротивляться? Он выбил на себе стихотворения, которые она когда-то читала на уроках. Он даже помнил, во что она была одета. И как себя вела. Так может… Может, ей позволить себе жить? Сделать свою жизнь такой, какой всегда мечтала. Довериться Павлу. Если он напишет или позвонит, она ответит. Она обязательно ответит.

***

Павел не позвонил. И не написал. Он вообще как будто пропал. Все воскресенье она подходила к окну, выглядывала в надежде увидеть машину Павла, но на улице было пусто. Как быстро она ему надоела. Может, написать ему первой? Или позвонить… Спросить, не разобрался с проблемами? И не может ли она ему чем-нибудь помочь? Ведь он же ей помогал. Вика едва не рассмеялась. И чем же она ему поможет?

Понедельник оказался сущим адом. Всю ночь Вике снились сны, по которым можно было снимать фильмы для взрослых. Во сне она вновь была развратной княгиней, соблазнившей пасынка. И ни капли об этом не сожалела. Вика проснулась в пять утра, возбужденная, покрытая горячей испариной. Плоть жадно пульсировала, требуя грубых резких движений. Требуя Павла. Больше Вика не сомкнула глаз. Как только она пыталась уснуть, в воображении тут же вспыхивал одержимый страстью зеленый взгляд. Перед глазами стояли татуировки с витиеватыми строчками. Она промучилась час. Но лучше первой прийти на работу, чем и дальше пытаться сбежать от дикой жажды. Ей хотелось быть с Павлом. Хотя бы услышать его голос. Удостовериться, что не придумала его страсть. Его желание к ней. Тело до сих пор сладко ныло после секса. Было больно ходить, кое-где на коже проступили синяки, в которых узнавались отпечатки его пальцев. Но Вика ни о чем не жалела. Ей давно не было так хорошо. Ей вообще никогда не было так хорошо.

Все, что было с Ромой, – бледное подобие, пародия на страсть. Больше похоже на тяжелую повинность. С обеих сторон.

С Пашей Вика погрузилась в головокружительный омут. Безумие. Сумасшествие. Необузданность. С ним можно было быть самой собой. Не стесняться своих желаний. Не бояться показаться смешной, глупой и неумелой. В руках Павла Вика чувствовала себя желанной. Хуже того, она чувствовала себя единственной. И это ужасно. Потому что она хотела повторения. Ждала новой встречи. Готова была сама идти к нему, лишь бы снова ощутить на себе его руки и укутаться в его ядовитый зеленый взгляд. Вике хотелось доставить ему такое же удовольствие, какое он доставил ей. Хотелось сделать для него что-то необычное. Поразить его. Прогнать из его головы всех женщин, на которых он научился всему тому, что проделал с ней.

Так и не придумав, что делать, она выбралась из кровати.

Бледная, с синими кругами под глазами, Вика пришла на работу. Ей было немного страшно подходить в школе, но внутри успело поселиться странное ощущение. Если ей будет угрожать опасность, то Павел явится, чтобы ее спасти. А если его рядом нет, то и бояться нечего. Может… Может, нарочно придумать себе проблемы? Опять пройти по мрачному переулку. Или выйти на проезжую часть. Или… Она сходит с ума. Так дальше нельзя.

В школе от нее шарахались. На уроках стояла гробовая тишина. Дети вели себя безукоризненно. Все выучили наизусть стихотворение, которое она задавала. Даже Настя не рискнула подойти с очередной просьбой о замещении. Арсений пытался пару раз заговорить, спросить, что случилось. Приглашал куда-нибудь сходить. Но Вика, пребывая в странном тумане, ответила холодным отказом. Ребятам, вызвавшимся помочь с украшением кабинета, она дала полную свободу действий. Обрадованные разрешением творить, что хотят, они почти два часа что-то бурно обсуждали, замеряли и фотографировали углы и стены. Вика терпеливо ждала, почему-то не находя сил отправить их по домам. Она не хотела возвращаться в Ромину квартиру. Не хотела бороться с искушением позвонить Паше. Не хотела оставаться в одиночестве и видеть развратные сны.

Но дольше тянуть она не могла. За окнами стремительно темнело. Вика отправила всех по домам и собралась сама.

Она шла пешком. По тому самому переулку, где впервые встретилась с Павлом. Сумасшедшая идиотка. Иначе не назовешь. Он не звонил. Не писал. Вика каждые несколько минут проверяла телефон. Она превращалась в помешанную наркоманку. Пыталась думать о Роме, о желании отомстить ему, но… Но перед глазами упорно маячило лицо Павла. Вике казалось, что она даже слышит его голос. Она принимала за него спешащих домой парней с темными волосами и щетиной на лице. В каждом прохожем она видела Павла. Он врос в нее. Нагло поселился в мыслях. И в чувствах.

Заходя домой, Вика уже ненавидела себя. За то, что позволяла себе думать о Павле. Ждать его звонка. Хотя бы сообщения. Искать встречи с ним. Неужели ей мало Роминого урока? Он показал, какой слепой она может быть. Показал, как опасно доверять мужчине и становиться зависимой от него. Но такого, как с Павлом, она не ощущала ни с кем. Даже с Ромой. Шквал чувств. Цунами нестерпимых эмоций. Ее накрывала вода безумия.

Входя в квартиру, Вика готовилась сражаться с сонмом мыслей о Павле. Называть теперь эти стены «домом» Вика не могла. Может, бросить все, вызвать такси и съездить в дом родителей? Еще неделя без Ромы. Нужно обдумать свои действия. Ей необходим план. Жестокая расчетливая месть Роме. Без капли сожаления и других эмоций.

Наверное, высшие силы решили ее добить. Паршивый день не мог закончиться хорошо. В прихожей стояли Ромины туфли. На вешалки висело его пальто. На тумбочке лежали его ключи. Впервые в жизни Вике захотелось выругаться самым грязным матом, который только существует на свете. Так, как ругался Павел. Из ванной вышел Рома. Любовница из дома выгнала?